Психолог Людмила Петрановская:
Сегодня я предлагаю вам посмотреть на то, как семья устроена изнутри. Мы в прошлый раз договорились, что здесь принципиален вопрос самоназвания — кто считает сам себя семьей, те и есть семья. Я, честно говоря, не вижу тоже никакого другого способа решить эту дилемму.
Есть удивительное явление: человеку обычно очень трудно ответить на вопрос, какая у него семья. Казалось бы, это наш микрокосм, это наш мир, это такие значимые отношения для нас. Почему мы так мало можем об этом сказать? Вот спроси вас, в какой фирме вы работаете — вы и то гораздо более длинной фразой ответите.
Связано это с тем, что вообще человеческое восприятие так устроено, что чем ближе и чем важнее для нас явление, тем сложнее нам о нем думать аналитически.
Помните, мы говорили, что самая старая наука в истории человечества — это астрономия. Рассуждать про звезды легко и просто — они далеко и они ни куда не деваются, и они к нам, по большому счету, не имеют никакого особого отношения.
Чем ближе область знаний к человеку, тем позднее оформление ее как науки. Физика позже, чем астрономия, биология позже, чем физика. Лингвистика позже, чем биология, психология позже, чем лингвистика и так далее. Чем ближе к нутру, тем сложнее нам об этом думать аналитически. А семью как явление стали изучать недавно, в семидесятые годы прошлого века.
Связано это с тем, что вообще человеческое восприятие так устроено, что чем ближе и чем важнее для нас явление, тем сложнее нам о нем думать аналитически.
Потому что было непонятно, как к ней подойти. Были обывательские представления — хорошие семьи, нехорошие, счастливые, несчастливые. И только где-то в семидесятых годах на семью посмотрели с точки зрения теории систем.
Можно использовать простейший пример: если у меня в руках будет горсть бусин и я брошу ее на пол, а потом подниму одну из этих бусин, что произойдет со всеми остальными этими бусинами в этот момент? ничего не произойдет. Но если у меня будет в руке ожерелье, и я брошу его на пол, а потом возьму одну бусину, точно тем же движением — что произойдет со всеми бусинами? Все они сдвинутся. Это разница между отдельными элементами и системой. В системе невозможно сдвинуть один элемент без того, чтобы что-то не случилось со всеми остальными.
Системы начали изучать в применении к природе, к технике, к экологии, к бизнесу, к финансам. И в некоторый момент семью начали рассматривать как систему. Как живой организм, который рождается, живет и прекращает свое существование. Имеет свои цели, задачи, внутреннее устройство, внутренние правила.
И мы действительно видим с вами, что семьи очень разные. По каким-то неуловимым особенностям.
Вот вы бываете, например, в гостях. И вы знаете, что в некоторых домах вам бывать хорошо, а в некоторых — нет. И сложно ответить, почему. Как вы понимаете, «теплая атмосфера» это далеко не научное определение. И это никак не связано, например, с порядком в доме. Где-то может быть полный бардак, а вам там хорошо и душевно. Где-то, может быть, всё замечательно, дом полная чаша, мягкие диваны, а вы сидите, ерзаете и ждете, когда можно будет уйти.
Итак, давайте посмотрим, как изнутри можно подумать про семейный механизм.
***
Начнем с того, что семья — это всегда система, устроенная иерархично. Поскольку есть разные поколения, в семье всегда есть иерархия — в семье всегда есть старший, есть младший. За редкими исключениями — скажем, бездетная пара.
Соответственно, семьи очень разные с точки зрения устройства иерархии. Есть нормативная иерархия: кто старше, у того больше прав. На ком больше ответственности, кто больше на себе тянет, кто принимает решения, кто добывает средства к существованию, кто отвечает за безопасность — вот тот и имеет больше возможности влиять. Но бывает по-разному. Например, одна из базовых характеристик семейной иерархии — это то, как устроена иерархия между супругами. Есть патриархальная модель, когда мужчина — хозяин, глава, а женщина – в подчиненном положении.
Мы знаем крайние проявления такой системы — в некоторых разновидностях мусульманской культуры.
В этой модели дисбаланс в плане власти и принятия решений уравновешивался точно таким же дисбалансом в плане обязательств. Мужчина был обязан содержать жену, она не обязана была добывать средства к существованию никаким образом. И нескольких жен он может иметь только в том случае, если способен их всех обеспечивать.
Чем мы двигаемся ближе к северу, тем климат становится суровее, жизнь — требовательнее к людям — тем важнее, чтобы женщина тоже вносила какой-то вклад в добычу средств к существованию. Соответственно, чем ближе к северу — тем меньше неравенства между мужчиной и женщиной. Оно всегда тоже существовало, потому что есть объективная разница в физической силе, но, чем суровее жизнь, тем важнее, чтобы женщина работала. Тем больше у нее, соответственно, права голоса. И соответственно, тем меньше запретов на то, чтобы женщина владела оружием, тем меньше было требований, чтобы она сидела дома, закрывала лицо, не поднимала глаз.
Сейчас есть участки мира, где всё остается примерно по-старому. Но, в общем и целом, в нашей жизни, эти модели начали размываться и смешиваться. Надо сказать, что в России было тоже по-разному. Например, когда в Новгороде на раскопках нашли берестяные грамоты, то с удивлением обнаружили повальную женскую грамотность. Больше половины этих записок было написано женщинами. Это были совершенно обычные, бытовые записки.
Соответственно, чем ближе к северу — тем меньше неравенства между мужчиной и женщиной.
С другой стороны, это было достаточно давно, а потом постепенно всё шло в сторону закрепощения. И источники времен Алексея Михайловича, и источники конца 19 века чудовищны с точки зрения женского бесправия. Там просто какой-то невероятный садизм и насилие. Т.е. в некоторых местах нравы были сопоставимы с самыми жестокими, радикальными мусульманскими, например, или индуистскими практиками.
Ну, сейчас, слава Богу, это всё в прошлом. В том числе, из-за не очень веселых событий. Мы знаем, что в течение прошлого века у нас были целые периоды, когда в семьях мужчины были выкошены просто полностью. И фактически, самой частотной семьей стала семья без мужчины, либо с мужчиной – тяжелым инвалидом. И в этом смысле, когда мы говорим о российской семье, всегда бывает очень сложно понять, как все устроено. Потому что, с одной стороны, феминистки начинают говорить об угнетении женщин — потому что действительно очень много семейного насилия. У нас чудовищная в этом отношении статистика. С другой стороны, когда речь идет о том, что женщина должна быть равноправной – она не меньше может, чем мужчина – бывшие советские, российские женщины перестают слушать феминисток. Потому что вот чего они точно больше не хотят — так это больше прав и больше обязанностей. Поэтому у российских женщин такая агрессивная реакция на феминизм. Они это воспринимают в таком ключе: “вам мало, тетеньки, давайте еще навесим”.
То есть в России дикая ситуация, когда женщина: а) зарабатывает больше, чем мужчина, б) он ее бьет, в) она от него не уходит. Потому что как же он без меня. Или как же я без него. То есть, с одной стороны — очень жесткая патриархальная модель. С другой стороны — потом просто вмешались исторические события, физически выкосили мужчин, и женщинам пришлось справляться самим, и они научились жить без мужчин. Так что здесь полная мешанина.
В ситуации мешанины люди пытаются сохранить для себя плюсы и избавиться от минусов. В итоге, мужчина хочет, чтобы он женщину не содержал, но она его слушалась. А женщина хочет, чтобы он ею не командовал, но содержал.
И как вы понимаете, в этой ситуации расцветает очень много взаимных претензий. Это что касается иерархии на уровне супружеской пары.
***
У нас есть иерархии на уровне «молодые супруги и родители».
Опять-таки здесь очень у нас специфическая ситуация — достаточно недавно, по историческим меркам, буквально до массовой урбанизации (а массовая урбанизация — это индустриализация, 30-50-е годы прошлого века) в деревнях нормой считалась многопоколенная семья, это было нормой для подавляющего большинства населения России.
Что такое многопоколенная семья? Это семья, в которой старший или младший сын остается жить с родителями — в подчиненном, в иерархическом смысле, положении. Этнографы описывают, что в некоторых районах России было совершенно нормально, когда отец за провинности ведет тридцатилетнего сына в баню пороть вожжами. То есть, существовала культурная норма, когда в огромной семье всем рулят старики до тех пор, пока не становятся дряхлыми.
Потом все эти семьи стали переезжать в город. И вдруг стало выясняться, что эта система утрачена. Можете себе представить, какой стресс испытывали все участники процесса. Переезжали сначала молодые, кто-то из них всё-таки перевозил потом родителей в город. И эти самые родители оказывались в очень странной ситуации — вся их культурная норма требовала, чтобы они были главными, при этом они оказывались в мире, к которому они были абсолютно не приспособлены. В их распоряжении была в лучшем случае шестиметровая кухня или угол в коммунальной квартире. Большой город, в котором они никто.
У поколения молодых и у поколения пожилых принципиально разные модели иерархии в голове.
Это был серьезный слом. Ну и были сами дети, которые по-разному реагировали на то, что они вырвались на волю. Кто-то тосковал, кто-то радовался. Система в чем-то была надломлена, но какие-то ее остатки остались. Знаете, какая сейчас самая частая жалоба на семейных форумах? Жалуются на бабушек, которые командуют, как одевать и как обращаться с ребенком. Причем с точки зрения той деревенской модели это нормально — ну кто ж тебе скажет, если не бабушка?
И конечно, жалуются на своих родителей. У поколения молодых и у поколения пожилых принципиально разные модели иерархии в голове.
При этом тут тоже идет двойная игра — молодые родители хотят, чтобы бабушки бесплатно сидели с внуками, но при этом делали все ровно так, как мы им велим.
Родители могут считать, что нужно закалять, а бабушки могут считать, что нужно кутать. Родители могут считать, что нужно есть здоровую пищу, а бабушка может считать, что ребенку невозможно вырасти без Макдональдсов — и наоборот. То есть тут содержание вариативно. Все эти конфликты — из-за иерархии.
Есть другие модели, когда уже появилось то поколение бабушек, которое уже жили по новой модели. И такие бабушки вообще не считают, что они должны сидеть с внуками. Ну, у них, кроме всего прочего, на это нет возможности, потому что они работают, у них романы, поездки — и они видят внука два раза в год. И, в общем, сами совершенно по этому поводу не страдают. А их дети — по-разному.
То есть мы, опять-таки, видим, что у нас на данный момент нет никакой устоявшейся культурной нормы. И это рождает много конфликтов.
***
Следующий уровень иерархии – это родители и дети. Тут тоже есть свои проблемы. В патриархальной иерархии разница между взрослыми и детьми очень заметна. Ребенка должно быть видно, но не слышно. Его довольно жестко ограничивают в правах. В двадцатом веке начали происходить трансформации, связанные с тем, что выросла цена ребенка. В силу медицинских успехов, в силу развития санитарии, гигиены, прививок, детская смертность резко упала — за очень короткий срок. Что перевернуло представление о цене ребенка. Если раньше, любой ребенок — это был венчурный проект: ты его родил, конечно, но процентов двадцать вероятность, что он вырастет и подаст тебе стакан воды в старости. А тут выяснилось, что ребенок — надежная инвестиция. С другой стороны, одновременно уменьшилось количество детей в семьях — в городе много детей иметь очень сложно — нужно всё время за ними смотреть. Да и просто физически не расширишься — например, не пристроишь к дому комнату. Когда цена ребенка резко повысилась, сломалсь патриархальная модель, которая говорила, что ребенок — это ещё пока никто. Маятник качнулся в другую сторону, началось возведение ребенка на пьедестал.
Плюс после второй мировой войны, когда человечество сильно пострадало, еще больше возросла цена ребенка. Люди после войны дорвались до радостей родительства. Когда люди интуитивно старались восстановить популяцию. Много детей, их любили, их баловали, как-то к ним относились по-другому. И вот, на этой волне, в Америке и в Европе появилась идея либерального воспитания. Отношения к детям как к взрослым, как к равным — пик этой тенденции — 70-е годы. Нас это настигло немножко попозже, где-то конец восьмидесятых — девяностые. Отношение к ребенку, как к равному, как к полноценному партнеру, как к другу. Дети называли родителей не мама и папа, а по имени.
То есть изменилась иерархия между родителями и детьми.
Дальше выяснилось, что все это очень плохо получается. Потому что всё-таки ребенок объективно очень маленькое существо. Он не может быть на равных со взрослым. Потому что когда взрослый дает ему понять, что он ничем не старше, для ребенка это означает: я ребенок и ты ребенок тоже, и что мы будем делать, когда придет саблезубый тигр? Закономерный вопрос. У детей очень сильно повысился уровень тревоги. Все с ними побежали к психологам. Психологи схватились за голову и стали уговаривать родителей перестать играть в эти игры. Сейчас это поутихло. Родители начали вспоминать, что они взрослые, что будет так, как они скажут.
Сбой иерархии между родителями и детьми может быть и неосознанный. Если сами родители недостаточно внутренне взрослые, то может сформироваться так называемая перевернутая привязанность, когда ребенок вынужденно берет на себя доминантную роль. Иногда это бывает в результате неправильного поведения родителя в момент кризиса трех лет, когда ребенок скандалит и качает права — если родители пугаются или начинают говорить «раз ты такой — ты мне не нужен, пока не извинишься — не подходи!». Они перевешивают на ребенка ответственность за отношения и полностью ему делегируют решение о налаживании отношений — невольно увольняются из роли родителей, и у детей формируется перевернутая привязанность, когда они начинают подсознательно считать себя доминантной особью, родителей не воспринимают как взрослых. Ну и, соответственно, в результате не слушаются — чего слушаться, если он не взрослый.
Второй вариант перевёрнутой привязанности возникает чаще позже, ближе к шести-семи годам. Ребёнок начинает заботиться о бабушке, о маме, приносить тапочки. Он начинает понимать потребности другого человека. Это связано с созреванием определенных участков мозга, которые позволяют ставить себя на место другого.
Это хорошо, но неудачно, если по времени это совпадает с тем, что родитель в плохой форме. Ну, например — типичная ситуация: у мамы болезненный развод, муж ушел, а ребенку шесть лет, она никакая, привычки просить помощи где-то у кого-то нет или просто нет возможности. И тут такой соблазн — ребенок, который готов пожалеть, погладить по головке, утешить, сказать — не расстраивайся, мамочка, все будет хорошо, я о тебе позабочусь, ты не одна… И вот это раз, другой, третий, десятый… и в какой-то момент, просто их отношения переворачиваются — ребенок усыновляет маму. Он берёт на себя ответственность за ее состояние, за ее настроение, за ее жизнь. Это называется парентификация. Тоже перевернутая иерархия. Ну а дальше, соответственно, если мама входит во вкус, начинается — ни с кем не встречайся, а то я не могу вечером одна.
***
Вот мы видим, как много есть вариантов и разновидностей. Есть еще, например, отношения братьев и сестер — у них бывает нормальная иерархия — когда у старшего больше ответственности и больше права принятия решений. Но их психологическая зрелость может не совпадать с их реальным возрастом. Может быть приемный ребёнок, который пришел в семью позже родных, и в этом смысле младше, но по возрасту — старше.
При крайних нарушениях иерархии получается семья анекдотического типа. Семья с властной женой и мужем-подкаблучником. «Муля, не нервируй меня» — яркий пример.
Противоположной модели с подкаблучником оказывается модель, которая была описана в пьесе «Кукольный дом» Ибсена. Там жена — милая, мягкая, ласковая, на которой женится зрелый человек, который ее очень любит, они чудесно живут, и у них двое детей. Пока вдруг жена не обнаруживает в критической для всей семьи ситуации, что она-то выросла и больше не может быть куклой в этом доме. Она просто вынуждена уехать из семьи, в том числе, и от детей, для того чтобы хоть как-то начать свою самостоятельную жизнь.
Очень часто это происходит и сейчас. Когда женщина выходит замуж, будучи не взрослой, не зрелой психологически, не инициированной. И сначала вся эта история ей очень нравится. А потом, через какое-то время, она вырастает. И выясняется, что она в этих отношениях оставаться не может, она хочет уважения, самостоятельности, самореализации. Это тоже вид нарушенной иерархии.
***
Что можно сказать о хорошей семейной иерархии?
Это иерархия, где сохраняются представления о возрасте. Всё-таки, кто взрослые, а кто дети — должно быть понятно. Хорошая семейная иерархия — это та, в которой существует баланс прав и обязанностей. Потому что если кто-то на себе всё тащит, а решение принимает другой — это очень странная семейная иерархия, и она ничем хорошим не закончится. И хорошая семейная иерархия — гибкая. Потому что жизнь разная — вы можете быть в форме, вы можете быть не в форме. И тот, кто тащит, может иметь право, например, в какие-то периоды жизни, болеть, например или там быть в депрессии, или еще что-нибудь.
Ну, и отношения со старшим поколением — это пока вообще не переваренный культурой вопрос. Норма меняется, новая норма не выработана, как органично и правильно — никто не знает. Но, как минимум, тот же самый принцип справедлив: всегда должен быть баланс ответственности и прав. Если мы даем бабушке ребенка, то она имеет право вести с ним себя так, как она считает нужным. Давать бабушке ребенка и 45 пунктов запретов и предписаний к нему — верный путь к тому что у ребенка не останется бабушки, реально действующей.
То же самое — в иерархии братьев и сестер: если вы хотите, чтобы ваш старший ребенок в какой-то ситуации помогал вам с младшим, то есть частично выполнял родительскую роль — очень важно, чтобы он имел возможность делать это так, как у него получается.
Ну, и точно так же, если вам важно, чтобы между старшим и младшим были какие-то нормальные отношения — очень важно признавать их разницу в иерархии. Потому что самое неприятное начинается, когда родители, из соображений справедливости, начинают нивелировать разницу в иерархии между братьями и сестрами. Младшему пора спать, мы и старшему велим идти спать, хотя он бы еще мог посидеть. Если вы хотите, чтобы ваши дети друг друга не любили — это лучший способ им это устроить. Какие плюсы тогда вообще в том, чтобы быть старшим? Плюсов никаких — привилегий ноль, а головной боли много и всяких отягощений.
Вот все проблемы с иерархией начинаются, когда этот баланс нарушается. Когда привилегий ноль, а отягощение есть.
***
Следующий интересный момент в семьях — это роли.
У членов семьи могут закрепляться какие-то постоянные роли. Частично их определяют прагматичные соображения: тот, кто у нас готовит еду. Тот, кто чинит всё. Тот, кто покупает билеты на самолет.
Распределение обязанностей интересно и само по себе, потому что в современных семьях оно перестало быть природно обусловлено. Сейчас из-за развития всякой бытовой техники все совершенно произвольно. Шуруповёртом закрутить шуруп женщине ничуть не тяжелее, чем мужчине. А сварить пельмени из пачки в кастрюле, мужчине ни чуть не сложнее, чем женщине. Всё, в общем-то, могут делать все.
Возникает вопрос, как оно в семьях распределяется? В силу привычки, в силу неких представлений и стереотипов.
Особенно интересно, когда выясняется, что в семьях очень много конфликтов из-за этого распределения обязанностей, но никто никогда не выяснял, почему, собственно говоря, оно в семье таково.
Есть замечательный анекдот про булочку. У супружеской пары десятилетие свадьбы. Утром жена идёт готовить завтрак, режет вдоль булочку и думает — чёрт, я десять лет отдавала ему верхушку булочки, которую так люблю. Ну можно, я хотя бы в свой праздник, наконец-таки съем ее сама. И сервирует впервые по-другому — себе верхушку, а ему донышко. И муж думает – Господи, наконец-таки! Десять лет я мечтал съесть донышко от булочки, и наконец она сделала так, как я люблю! (Но все это — про себя, как вы понимаете). Понятно, что это такая смешная штука, но на самом деле очень много таких накопленных конфликтов случается из-за того, что за десять лет никто не удосужился обсудить, кто какую часть булочки любит.
Есть уровень более сложный — это уровень психологических ролей, которые отвечают за организацию внутренней жизни. Ну, например, в семьях есть те, кто инициирует изменения — и те, кто терпеть не может изменений. Если в семье все будут всегда хотеть революций, такая семья долго не просуществует. Если в семье все будут всегда хотеть стабильности, то малейший кризис, любой вызов от жизни — и такая семья сыпется. Очень важно, что в семьях всегда есть тот, кто говорит — «а давайте…», и тот, кто говорит — «а может – не надо?».
И на самом деле, это очень хорошо, потому, что это обеспечивает равновесие конструкции.
Всегда есть те, кто начинает выяснение отношений: «Давай поговорим про это!» И всегда есть те, кто разговор саботирует тем или иным способом. Ну опять таки, если представить, что все с утра до вечера постоянно выясняют отношения — то тут уж чокнуться можно, но если никогда не выяснять отношений, то никогда никакой конфликт не может быть нормально разрешён.
Всегда есть тот, кто мирит, например. И всегда есть тот, кто подкалывает, подзуживает и работает трикстером, чертенком. Вспыхнула какая-то движуха, все поругались, и тут приходит кто-то и говорит «Ну, что вы, в самом деле! Ну, давайте жить мирно!»
Нужно равновесие.
Есть роли более устойчивые, например, есть такая роль, как «Гордость Семьи». «А это у нас – Гордость Семьи» – победитель олимпиад, конкурсов, знает три иностранных языка, сделал прекрасную карьеру. Или, например – а это у нас тот, на ком всё держится. Наш папа – “он такой, он всегда”.
Бывает женщина — та, на ком всё держится. Бывает, что она такой менеджер, никакое решение мимо неё не проходит. Бывает другой тип — это такая душа рода, про всех помнит, у кого когда день рождения.
Есть, к сожалению, роли дисфункциональные, негативные. Ну, например, роль семейной золушки. «А это тот, кто у нас тут мелкие поручения выполняет, а мы его все пинаем». Одна из таких неприятных ролей — это роль семейного козла отпущения. Вот всё бы у нас в жизни было бы хорошо, если бы не это обстоятельство — если бы муж не пил, если бы сын не приносил двойки, если бы дочь не вышла за этого урода. Иногда это может быть негативно окрашено, а иногда это может быть поводом для заботы. Об этом Том, Из-за Кого Всё, все заботятся. Вот всё бы у нас было бы хорошо, если бы у ребенка не было бы астмы — и жизнь семьи посвящена этой астме, все бегаем вокруг, все друг на друга орем из-за каждой пылинки, которая там где-то образовалась, из-за каждой не той данной ему конфеты.
Роль «Тот, из-за Кого Всё» — очень нагруженная. Собственно говоря, в свое время и семью как систему обнаружили, работая именно с Козлами Отпущения. Потому, что когда семья обращается за профессиональной помощью, она обращается по поводу этого самого Того, Из-за Кого Всё. Он иными словами называется идентифицированный клиент — тот, с кем связывают проблему, тот, кто считается в семье носителем проблемы. И вот, когда люди стали с ними работать, они обнаруживать начали странную вещь.
Например, было отделение детской психиатрической больницы, которое очень успешно вводило в ремиссию подростков с шизофренией. Это вообще непростая задача, но у них очень хорошо получалось. И вот, выведут они подростка в ремиссию, лекарства подберут, психотерапию, и он вроде как ничего, вполне может возвращаться домой, ходить в школу. Забирает его любящая семья, беспокоящаяся о нем, и буквально через несколько недель, а иногда и через несколько дней, из этой самой любящей семьи он возвращается опять с обострением. И когда это повторялось раз, другой, третий, десятый, возник вопрос: что они с ним делают? Когда стали исследовать отношения родителей с детьми, выяснили, что действительно родители часто провоцируют у ребенка это состояние.
Ну, например, обнаружилось, что в таких семьях очень часто родители детям посылают так называемые «двойные послания». Когда говорят — я тебя люблю, но при этом всячески — позой, тоном голоса и выражением лица как бы говорят — глаза б мои тебя не видели! Безусловно, если у ребенка шизофрения уже есть, то такие дезориентирующие двойные послания, безусловно, могут ухудшать его состояние.
Следующий интересный момент был замечен людьми, которые лечили от алкоголизма мужчин. К ним обращались семьи, а чаще всего, как вы знаете, по поводу алкоголизма мужчины обращается жена, она бывает инициатором обращения к наркологу, к психотерапевту по этому поводу. Она обращается и говорит — вот — вышла замуж когда-то по любви, и всё бы у нас было хорошо, живи и радуйся, если бы он не пил.
Вот он начал пить, всё хуже и хуже. Если бы не эта проблема, то мы бы жили прекрасно и счастливо. — «Ну, ОК!» — говорят наркологи и выводят мужа в ремиссию. Он возвращается домой — трезвый и не пьёт. Что было потом — угадайте? До трети браков распались. Как только он перестал пить, жена от него ушла, какое-то количество мужчин начали пить снова, а в достаточно большом проценте случаев пить начала жена. Роль освободилась, а роль этой семье эта для чего-то была нужна. Это была, как выяснилось, для их семейной системы цементирующая, собирающая роль,
То есть, кроме понятных, очевидных, функциональных ролей, есть еще роли дисфункциональные. А кроме того, дисфункциональным, не полезным явлением может быть слишком жёсткая фиксация роли. То есть, если этот мужчина, на котором всё держится — нынешняя семья, предыдущая, и ещё предыдущая семья его предыдущей жены, например, вдруг просто устал, то никакого шанса уйти с этого командного поста у него нет.
Единственный шанс — это инфаркт. Тогда деваться некуда, тогда тебе разрешат полежать, а до тех пор ты будешь тащить и тащить.
Если какой-нибудь ребенок — Гордость Семьи и с ним связаны надежды семьи перейти в более высокий социальный статус, — если он поехал в столицу учиться, если он там делает успехи, если он станет там супер успешным и всю семью вытащит нищеты, то ожидания на такого ребенка оказываются возложены такие большие, что у него просто нет шансов, нет права на неудачу. Он не может не выиграть конкурс, завалить сессию.
Он перестает распоряжаться своей жизнью. Он становится носителем этой роли — или он скидывает с себя эту роль, и тогда очень часто ему приходится и с семьей практически рвать отношения, потому что семья этого не прощает. Если ею очень много яиц было положено в эту корзину, то она воспринимает это как предательство.
Или уж тогда смириться и перестать быть собой, перестать жить своей жизнь и волочить эту роль, как крест.
Вот поэтому семейная роль — это очень большая тема
