Психолог Людмила Петрановская: 

Сегодня я предлагаю вам посмотреть на то, как семья устроена изнутри. Мы в прошлый раз договорились, что здесь принципиален вопрос самоназвания — кто считает сам себя семьей, те и есть семья. Я, честно говоря, не вижу тоже никакого другого способа решить эту дилемму.

Есть удивительное явление: человеку обычно очень трудно ответить на вопрос, какая у него семья. Казалось бы, это наш микрокосм, это наш мир, это такие значимые отношения для нас. Почему мы так мало можем об этом сказать? Вот спроси вас, в какой фирме вы работаете — вы и то гораздо более длинной фразой ответите.

Связано это с тем, что вообще человеческое восприятие так устроено, что чем ближе и чем важнее для нас явление, тем сложнее нам о нем думать аналитически.

Помните, мы говорили, что самая старая наука в истории человечества — это астрономия. Рассуждать про звезды легко и просто — они далеко и они ни куда не деваются, и они к нам, по большому счету, не имеют никакого особого отношения.

Чем ближе область знаний к человеку, тем позднее оформление ее как науки. Физика позже, чем астрономия, биология позже, чем физика. Лингвистика позже, чем биология, психология позже, чем лингвистика и так далее. Чем ближе к нутру, тем сложнее нам об этом думать аналитически. А семью как явление стали изучать недавно, в семидесятые годы прошлого века.

Связано это с тем, что вообще человеческое восприятие так устроено, что чем ближе и чем важнее для нас явление, тем сложнее нам о нем думать аналитически.

Потому что было непонятно, как к ней подойти. Были обывательские представления — хорошие семьи, нехорошие, счастливые, несчастливые. И только где-то в семидесятых годах на семью посмотрели с точки зрения теории систем.

Можно использовать простейший пример: если у меня в руках будет горсть бусин и я брошу ее на пол, а потом подниму одну из этих бусин, что произойдет со всеми остальными этими бусинами в этот момент? ничего не произойдет. Но если у меня будет в руке ожерелье, и я брошу его на пол, а потом возьму одну бусину, точно тем же движением — что произойдет со всеми бусинами? Все они сдвинутся. Это разница между отдельными элементами и системой. В системе невозможно сдвинуть один элемент без того, чтобы что-то не случилось со всеми остальными.

Системы начали изучать в применении к природе, к технике, к экологии, к бизнесу, к финансам. И в некоторый момент семью начали рассматривать как систему. Как живой организм, который рождается, живет и прекращает свое существование. Имеет свои цели, задачи, внутреннее устройство, внутренние правила.

И мы действительно видим с вами, что семьи очень разные. По каким-то неуловимым особенностям.

Вот вы бываете, например, в гостях. И вы знаете, что в некоторых домах вам бывать хорошо, а в некоторых — нет. И сложно ответить, почему. Как вы понимаете, «теплая атмосфера» это далеко не научное определение. И это никак не связано, например, с порядком в доме. Где-то может быть полный бардак, а вам там хорошо и душевно. Где-то, может быть, всё замечательно, дом полная чаша, мягкие диваны, а вы сидите, ерзаете и ждете, когда можно будет уйти.

Итак, давайте посмотрим, как изнутри можно подумать про семейный механизм.

***

Начнем с того, что семья — это всегда система, устроенная иерархично. Поскольку есть разные поколения, в семье всегда есть иерархия — в семье всегда есть старший, есть младший. За редкими исключениями — скажем, бездетная пара.

Соответственно, семьи очень разные с точки зрения устройства иерархии. Есть нормативная иерархия: кто старше, у того больше прав. На ком больше ответственности, кто больше на себе тянет, кто принимает решения, кто добывает средства к существованию, кто отвечает за безопасность — вот тот и имеет больше возможности влиять. Но бывает по-разному. Например, одна из базовых характеристик семейной иерархии — это то, как устроена иерархия между супругами. Есть патриархальная модель, когда мужчина — хозяин, глава, а женщина – в подчиненном положении.
Мы знаем крайние проявления такой системы — в некоторых разновидностях мусульманской культуры.

В этой модели дисбаланс в плане власти и принятия решений уравновешивался точно таким же дисбалансом в плане обязательств. Мужчина был обязан содержать жену, она не обязана была добывать средства к существованию никаким образом. И нескольких жен он может иметь только в том случае, если способен их всех обеспечивать.

Чем мы двигаемся ближе к северу, тем климат становится суровее, жизнь — требовательнее к людям — тем важнее, чтобы женщина тоже вносила какой-то вклад в добычу средств к существованию. Соответственно, чем ближе к северу — тем меньше неравенства между мужчиной и женщиной. Оно всегда тоже существовало, потому что есть объективная разница в физической силе, но, чем суровее жизнь, тем важнее, чтобы женщина работала. Тем больше у нее, соответственно, права голоса. И соответственно, тем меньше запретов на то, чтобы женщина владела оружием, тем меньше было требований, чтобы она сидела дома, закрывала лицо, не поднимала глаз.

Сейчас есть участки мира, где всё остается примерно по-старому. Но, в общем и целом, в нашей жизни, эти модели начали размываться и смешиваться. Надо сказать, что в России было тоже по-разному. Например, когда в Новгороде на раскопках нашли берестяные грамоты, то с удивлением обнаружили повальную женскую грамотность. Больше половины этих записок было написано женщинами. Это были совершенно обычные, бытовые записки.

Соответственно, чем ближе к северу — тем меньше неравенства между мужчиной и женщиной.

С другой стороны, это было достаточно давно, а потом постепенно всё шло в сторону закрепощения. И источники времен Алексея Михайловича, и источники конца 19 века чудовищны с точки зрения женского бесправия. Там просто какой-то невероятный садизм и насилие. Т.е. в некоторых местах нравы были сопоставимы с самыми жестокими, радикальными мусульманскими, например, или индуистскими практиками.

Ну, сейчас, слава Богу, это всё в прошлом. В том числе, из-за не очень веселых событий. Мы знаем, что в течение прошлого века у нас были целые периоды, когда в семьях мужчины были выкошены просто полностью. И фактически, самой частотной семьей стала семья без мужчины, либо с мужчиной – тяжелым инвалидом. И в этом смысле, когда мы говорим о российской семье, всегда бывает очень сложно понять, как все устроено. Потому что, с одной стороны, феминистки начинают говорить об угнетении женщин — потому что действительно очень много семейного насилия. У нас чудовищная в этом отношении статистика. С другой стороны, когда речь идет о том, что женщина должна быть равноправной – она не меньше может, чем мужчина – бывшие советские, российские женщины перестают слушать феминисток. Потому что вот чего они точно больше не хотят — так это больше прав и больше обязанностей. Поэтому у российских женщин такая агрессивная реакция на феминизм. Они это воспринимают в таком ключе: “вам мало, тетеньки, давайте еще навесим”.

То есть в России дикая ситуация, когда женщина: а) зарабатывает больше, чем мужчина, б) он ее бьет, в) она от него не уходит. Потому что как же он без меня. Или как же я без него. То есть, с одной стороны — очень жесткая патриархальная модель. С другой стороны — потом просто вмешались исторические события, физически выкосили мужчин, и женщинам пришлось справляться самим, и они научились жить без мужчин. Так что здесь полная мешанина.

В ситуации мешанины люди пытаются сохранить для себя плюсы и избавиться от минусов. В итоге, мужчина хочет, чтобы он женщину не содержал, но она его слушалась. А женщина хочет, чтобы он ею не командовал, но содержал.
И как вы понимаете, в этой ситуации расцветает очень много взаимных претензий. Это что касается иерархии на уровне супружеской пары.

***

У нас есть иерархии на уровне «молодые супруги и родители».

Опять-таки здесь очень у нас специфическая ситуация — достаточно недавно, по историческим меркам, буквально до массовой урбанизации (а массовая урбанизация — это индустриализация, 30-50-е годы прошлого века) в деревнях нормой считалась многопоколенная семья, это было нормой для подавляющего большинства населения России.
Что такое многопоколенная семья? Это семья, в которой старший или младший сын остается жить с родителями — в подчиненном, в иерархическом смысле, положении. Этнографы описывают, что в некоторых районах России было совершенно нормально, когда отец за провинности ведет тридцатилетнего сына в баню пороть вожжами. То есть, существовала культурная норма, когда в огромной семье всем рулят старики до тех пор, пока не становятся дряхлыми.

Потом все эти семьи стали переезжать в город. И вдруг стало выясняться, что эта система утрачена. Можете себе представить, какой стресс испытывали все участники процесса. Переезжали сначала молодые, кто-то из них всё-таки перевозил потом родителей в город. И эти самые родители оказывались в очень странной ситуации — вся их культурная норма требовала, чтобы они были главными, при этом они оказывались в мире, к которому они были абсолютно не приспособлены. В их распоряжении была в лучшем случае шестиметровая кухня или угол в коммунальной квартире. Большой город, в котором они никто.

У поколения молодых и у поколения пожилых принципиально разные модели иерархии в голове.

Это был серьезный слом. Ну и были сами дети, которые по-разному реагировали на то, что они вырвались на волю. Кто-то тосковал, кто-то радовался. Система в чем-то была надломлена, но какие-то ее остатки остались. Знаете, какая сейчас самая частая жалоба на семейных форумах? Жалуются на бабушек, которые командуют, как одевать и как обращаться с ребенком. Причем с точки зрения той деревенской модели это нормально — ну кто ж тебе скажет, если не бабушка?

И конечно, жалуются на своих родителей. У поколения молодых и у поколения пожилых принципиально разные модели иерархии в голове.

При этом тут тоже идет двойная игра — молодые родители хотят, чтобы бабушки бесплатно сидели с внуками, но при этом делали все ровно так, как мы им велим.

Родители могут считать, что нужно закалять, а бабушки могут считать, что нужно кутать. Родители могут считать, что нужно есть здоровую пищу, а бабушка может считать, что ребенку невозможно вырасти без Макдональдсов — и наоборот. То есть тут содержание вариативно. Все эти конфликты — из-за иерархии.

Есть другие модели, когда уже появилось то поколение бабушек, которое уже жили по новой модели. И такие бабушки вообще не считают, что они должны сидеть с внуками. Ну, у них, кроме всего прочего, на это нет возможности, потому что они работают, у них романы, поездки — и они видят внука два раза в год. И, в общем, сами совершенно по этому поводу не страдают. А их дети — по-разному.

То есть мы, опять-таки, видим, что у нас на данный момент нет никакой устоявшейся культурной нормы. И это рождает много конфликтов.

***

Следующий уровень иерархии – это родители и дети. Тут тоже есть свои проблемы. В патриархальной иерархии разница между взрослыми и детьми очень заметна. Ребенка должно быть видно, но не слышно. Его довольно жестко ограничивают в правах. В двадцатом веке начали происходить трансформации, связанные с тем, что выросла цена ребенка. В силу медицинских успехов, в силу развития санитарии, гигиены, прививок, детская смертность резко упала — за очень короткий срок. Что перевернуло представление о цене ребенка. Если раньше, любой ребенок — это был венчурный проект: ты его родил, конечно, но процентов двадцать вероятность, что он вырастет и подаст тебе стакан воды в старости. А тут выяснилось, что ребенок — надежная инвестиция. С другой стороны, одновременно уменьшилось количество детей в семьях — в городе много детей иметь очень сложно — нужно всё время за ними смотреть. Да и просто физически не расширишься — например, не пристроишь к дому комнату. Когда цена ребенка резко повысилась, сломалсь патриархальная модель, которая говорила, что ребенок — это ещё пока никто. Маятник качнулся в другую сторону, началось возведение ребенка на пьедестал.

Плюс после второй мировой войны, когда человечество сильно пострадало, еще больше возросла цена ребенка. Люди после войны дорвались до радостей родительства. Когда люди интуитивно старались восстановить популяцию. Много детей, их любили, их баловали, как-то к ним относились по-другому. И вот, на этой волне, в Америке и в Европе появилась идея либерального воспитания. Отношения к детям как к взрослым, как к равным — пик этой тенденции — 70-е годы. Нас это настигло немножко попозже, где-то конец восьмидесятых — девяностые. Отношение к ребенку, как к равному, как к полноценному партнеру, как к другу. Дети называли родителей не мама и папа, а по имени.

То есть изменилась иерархия между родителями и детьми.
Дальше выяснилось, что все это очень плохо получается. Потому что всё-таки ребенок объективно очень маленькое существо. Он не может быть на равных со взрослым. Потому что когда взрослый дает ему понять, что он ничем не старше, для ребенка это означает: я ребенок и ты ребенок тоже, и что мы будем делать, когда придет саблезубый тигр? Закономерный вопрос. У детей очень сильно повысился уровень тревоги. Все с ними побежали к психологам. Психологи схватились за голову и стали уговаривать родителей перестать играть в эти игры. Сейчас это поутихло. Родители начали вспоминать, что они взрослые, что будет так, как они скажут.

Сбой иерархии между родителями и детьми может быть и неосознанный. Если сами родители недостаточно внутренне взрослые, то может сформироваться так называемая перевернутая привязанность, когда ребенок вынужденно берет на себя доминантную роль. Иногда это бывает в результате неправильного поведения родителя в момент кризиса трех лет, когда ребенок скандалит и качает права — если родители пугаются или начинают говорить «раз ты такой — ты мне не нужен, пока не извинишься — не подходи!». Они перевешивают на ребенка ответственность за отношения и полностью ему делегируют решение о налаживании отношений — невольно увольняются из роли родителей, и у детей формируется перевернутая привязанность, когда они начинают подсознательно считать себя доминантной особью, родителей не воспринимают как взрослых. Ну и, соответственно, в результате не слушаются — чего слушаться, если он не взрослый.

Второй вариант перевёрнутой привязанности возникает чаще позже, ближе к шести-семи годам. Ребёнок начинает заботиться о бабушке, о маме, приносить тапочки. Он начинает понимать потребности другого человека. Это связано с созреванием определенных участков мозга, которые позволяют ставить себя на место другого.

Это хорошо, но неудачно, если по времени это совпадает с тем, что родитель в плохой форме. Ну, например — типичная ситуация: у мамы болезненный развод, муж ушел, а ребенку шесть лет, она никакая, привычки просить помощи где-то у кого-то нет или просто нет возможности. И тут такой соблазн — ребенок, который готов пожалеть, погладить по головке, утешить, сказать — не расстраивайся, мамочка, все будет хорошо, я о тебе позабочусь, ты не одна… И вот это раз, другой, третий, десятый… и в какой-то момент, просто их отношения переворачиваются — ребенок усыновляет маму. Он берёт на себя ответственность за ее состояние, за ее настроение, за ее жизнь. Это называется парентификация. Тоже перевернутая иерархия. Ну а дальше, соответственно, если мама входит во вкус, начинается — ни с кем не встречайся, а то я не могу вечером одна.

***

Вот мы видим, как много есть вариантов и разновидностей. Есть еще, например, отношения братьев и сестер — у них бывает нормальная иерархия — когда у старшего больше ответственности и больше права принятия решений. Но их психологическая зрелость может не совпадать с их реальным возрастом. Может быть приемный ребёнок, который пришел в семью позже родных, и в этом смысле младше, но по возрасту — старше.

При крайних нарушениях иерархии получается семья анекдотического типа. Семья с властной женой и мужем-подкаблучником. «Муля, не нервируй меня» — яркий пример.

Противоположной модели с подкаблучником оказывается модель, которая была описана в пьесе «Кукольный дом» Ибсена. Там жена — милая, мягкая, ласковая, на которой женится зрелый человек, который ее очень любит, они чудесно живут, и у них двое детей. Пока вдруг жена не обнаруживает в критической для всей семьи ситуации, что она-то выросла и больше не может быть куклой в этом доме. Она просто вынуждена уехать из семьи, в том числе, и от детей, для того чтобы хоть как-то начать свою самостоятельную жизнь.

Очень часто это происходит и сейчас. Когда женщина выходит замуж, будучи не взрослой, не зрелой психологически, не инициированной. И сначала вся эта история ей очень нравится. А потом, через какое-то время, она вырастает. И выясняется, что она в этих отношениях оставаться не может, она хочет уважения, самостоятельности, самореализации. Это тоже вид нарушенной иерархии.

***

Что можно сказать о хорошей семейной иерархии?

Это иерархия, где сохраняются представления о возрасте. Всё-таки, кто взрослые, а кто дети — должно быть понятно. Хорошая семейная иерархия — это та, в которой существует баланс прав и обязанностей. Потому что если кто-то на себе всё тащит, а решение принимает другой — это очень странная семейная иерархия, и она ничем хорошим не закончится. И хорошая семейная иерархия — гибкая. Потому что жизнь разная — вы можете быть в форме, вы можете быть не в форме. И тот, кто тащит, может иметь право, например, в какие-то периоды жизни, болеть, например или там быть в депрессии, или еще что-нибудь.

Ну, и отношения со старшим поколением — это пока вообще не переваренный культурой вопрос. Норма меняется, новая норма не выработана, как органично и правильно — никто не знает. Но, как минимум, тот же самый принцип справедлив: всегда должен быть баланс ответственности и прав. Если мы даем бабушке ребенка, то она имеет право вести с ним себя так, как она считает нужным. Давать бабушке ребенка и 45 пунктов запретов и предписаний к нему — верный путь к тому что у ребенка не останется бабушки, реально действующей.

То же самое — в иерархии братьев и сестер: если вы хотите, чтобы ваш старший ребенок в какой-то ситуации помогал вам с младшим, то есть частично выполнял родительскую роль — очень важно, чтобы он имел возможность делать это так, как у него получается.
Ну, и точно так же, если вам важно, чтобы между старшим и младшим были какие-то нормальные отношения — очень важно признавать их разницу в иерархии. Потому что самое неприятное начинается, когда родители, из соображений справедливости, начинают нивелировать разницу в иерархии между братьями и сестрами. Младшему пора спать, мы и старшему велим идти спать, хотя он бы еще мог посидеть. Если вы хотите, чтобы ваши дети друг друга не любили — это лучший способ им это устроить. Какие плюсы тогда вообще в том, чтобы быть старшим? Плюсов никаких — привилегий ноль, а головной боли много и всяких отягощений.

Вот все проблемы с иерархией начинаются, когда этот баланс нарушается. Когда привилегий ноль, а отягощение есть.

***

Следующий интересный момент в семьях — это роли.

У членов семьи могут закрепляться какие-то постоянные роли. Частично их определяют прагматичные соображения: тот, кто у нас готовит еду. Тот, кто чинит всё. Тот, кто покупает билеты на самолет.

Распределение обязанностей интересно и само по себе, потому что в современных семьях оно перестало быть природно обусловлено. Сейчас из-за развития всякой бытовой техники все совершенно произвольно. Шуруповёртом закрутить шуруп женщине ничуть не тяжелее, чем мужчине. А сварить пельмени из пачки в кастрюле, мужчине ни чуть не сложнее, чем женщине. Всё, в общем-то, могут делать все.

Возникает вопрос, как оно в семьях распределяется? В силу привычки, в силу неких представлений и стереотипов.

Особенно интересно, когда выясняется, что в семьях очень много конфликтов из-за этого распределения обязанностей, но никто никогда не выяснял, почему, собственно говоря, оно в семье таково.

Есть замечательный анекдот про булочку. У супружеской пары десятилетие свадьбы. Утром жена идёт готовить завтрак, режет вдоль булочку и думает — чёрт, я десять лет отдавала ему верхушку булочки, которую так люблю. Ну можно, я хотя бы в свой праздник, наконец-таки съем ее сама. И сервирует впервые по-другому — себе верхушку, а ему донышко. И муж думает – Господи, наконец-таки! Десять лет я мечтал съесть донышко от булочки, и наконец она сделала так, как я люблю! (Но все это — про себя, как вы понимаете). Понятно, что это такая смешная штука, но на самом деле очень много таких накопленных конфликтов случается из-за того, что за десять лет никто не удосужился обсудить, кто какую часть булочки любит.

Есть уровень более сложный — это уровень психологических ролей, которые отвечают за организацию внутренней жизни. Ну, например, в семьях есть те, кто инициирует изменения — и те, кто терпеть не может изменений. Если в семье все будут всегда хотеть революций, такая семья долго не просуществует. Если в семье все будут всегда хотеть стабильности, то малейший кризис, любой вызов от жизни — и такая семья сыпется. Очень важно, что в семьях всегда есть тот, кто говорит — «а давайте…», и тот, кто говорит — «а может – не надо?».

И на самом деле, это очень хорошо, потому, что это обеспечивает равновесие конструкции.

Всегда есть те, кто начинает выяснение отношений: «Давай поговорим про это!» И всегда есть те, кто разговор саботирует тем или иным способом. Ну опять таки, если представить, что все с утра до вечера постоянно выясняют отношения — то тут уж чокнуться можно, но если никогда не выяснять отношений, то никогда никакой конфликт не может быть нормально разрешён.

Всегда есть тот, кто мирит, например. И всегда есть тот, кто подкалывает, подзуживает и работает трикстером, чертенком. Вспыхнула какая-то движуха, все поругались, и тут приходит кто-то и говорит «Ну, что вы, в самом деле! Ну, давайте жить мирно!»

Нужно равновесие.

Есть роли более устойчивые, например, есть такая роль, как «Гордость Семьи». «А это у нас – Гордость Семьи» – победитель олимпиад, конкурсов, знает три иностранных языка, сделал прекрасную карьеру. Или, например – а это у нас тот, на ком всё держится. Наш папа – “он такой, он всегда”.

Бывает женщина — та, на ком всё держится. Бывает, что она такой менеджер, никакое решение мимо неё не проходит. Бывает другой тип — это такая душа рода, про всех помнит, у кого когда день рождения.

Есть, к сожалению, роли дисфункциональные, негативные. Ну, например, роль семейной золушки. «А это тот, кто у нас тут мелкие поручения выполняет, а мы его все пинаем». Одна из таких неприятных ролей — это роль семейного козла отпущения. Вот всё бы у нас в жизни было бы хорошо, если бы не это обстоятельство — если бы муж не пил, если бы сын не приносил двойки, если бы дочь не вышла за этого урода. Иногда это может быть негативно окрашено, а иногда это может быть поводом для заботы. Об этом Том, Из-за Кого Всё, все заботятся. Вот всё бы у нас было бы хорошо, если бы у ребенка не было бы астмы — и жизнь семьи посвящена этой астме, все бегаем вокруг, все друг на друга орем из-за каждой пылинки, которая там где-то образовалась, из-за каждой не той данной ему конфеты.

Роль «Тот, из-за Кого Всё» — очень нагруженная. Собственно говоря, в свое время и семью как систему обнаружили, работая именно с Козлами Отпущения. Потому, что когда семья обращается за профессиональной помощью, она обращается по поводу этого самого Того, Из-за Кого Всё. Он иными словами называется идентифицированный клиент — тот, с кем связывают проблему, тот, кто считается в семье носителем проблемы. И вот, когда люди стали с ними работать, они обнаруживать начали странную вещь.

Например, было отделение детской психиатрической больницы, которое очень успешно вводило в ремиссию подростков с шизофренией. Это вообще непростая задача, но у них очень хорошо получалось. И вот, выведут они подростка в ремиссию, лекарства подберут, психотерапию, и он вроде как ничего, вполне может возвращаться домой, ходить в школу. Забирает его любящая семья, беспокоящаяся о нем, и буквально через несколько недель, а иногда и через несколько дней, из этой самой любящей семьи он возвращается опять с обострением. И когда это повторялось раз, другой, третий, десятый, возник вопрос: что они с ним делают? Когда стали исследовать отношения родителей с детьми, выяснили, что действительно родители часто провоцируют у ребенка это состояние.

Ну, например, обнаружилось, что в таких семьях очень часто родители детям посылают так называемые «двойные послания». Когда говорят — я тебя люблю, но при этом всячески — позой, тоном голоса и выражением лица как бы говорят — глаза б мои тебя не видели! Безусловно, если у ребенка шизофрения уже есть, то такие дезориентирующие двойные послания, безусловно, могут ухудшать его состояние.

Следующий интересный момент был замечен людьми, которые лечили от алкоголизма мужчин. К ним обращались семьи, а чаще всего, как вы знаете, по поводу алкоголизма мужчины обращается жена, она бывает инициатором обращения к наркологу, к психотерапевту по этому поводу. Она обращается и говорит — вот — вышла замуж когда-то по любви, и всё бы у нас было хорошо, живи и радуйся, если бы он не пил.

Вот он начал пить, всё хуже и хуже. Если бы не эта проблема, то мы бы жили прекрасно и счастливо. — «Ну, ОК!» — говорят наркологи и выводят мужа в ремиссию. Он возвращается домой — трезвый и не пьёт. Что было потом — угадайте? До трети браков распались. Как только он перестал пить, жена от него ушла, какое-то количество мужчин начали пить снова, а в достаточно большом проценте случаев пить начала жена. Роль освободилась, а роль этой семье эта для чего-то была нужна. Это была, как выяснилось, для их семейной системы цементирующая, собирающая роль,

То есть, кроме понятных, очевидных, функциональных ролей, есть еще роли дисфункциональные. А кроме того, дисфункциональным, не полезным явлением может быть слишком жёсткая фиксация роли. То есть, если этот мужчина, на котором всё держится — нынешняя семья, предыдущая, и ещё предыдущая семья его предыдущей жены, например, вдруг просто устал, то никакого шанса уйти с этого командного поста у него нет.

Единственный шанс — это инфаркт. Тогда деваться некуда, тогда тебе разрешат полежать, а до тех пор ты будешь тащить и тащить.

Если какой-нибудь ребенок — Гордость Семьи и с ним связаны надежды семьи перейти в более высокий социальный статус, — если он поехал в столицу учиться, если он там делает успехи, если он станет там супер успешным и всю семью вытащит нищеты, то ожидания на такого ребенка оказываются возложены такие большие, что у него просто нет шансов, нет права на неудачу. Он не может не выиграть конкурс, завалить сессию.

Он перестает распоряжаться своей жизнью. Он становится носителем этой роли — или он скидывает с себя эту роль, и тогда очень часто ему приходится и с семьей практически рвать отношения, потому что семья этого не прощает. Если ею очень много яиц было положено в эту корзину, то она воспринимает это как предательство.
Или уж тогда смириться и перестать быть собой, перестать жить своей жизнь и волочить эту роль, как крест.

Вот поэтому семейная роль — это очень большая тема

Прибедняться, дорогая, тоже надо уметь. Поэтому мы попросили помощи у профессионального психотерапевта, Адрианы Имж (МГУ, ИГиСП, МИГиП, докторантура Австрийского университета, 3 книги по психологии и 9 лет стажа – все серьезно), и она рассказала нам как правильно смешать себя с пылью и загнать веничком под плинтус.

Это инструкция для тех, кто любит говорить: “если я себя не буду пинать, то ничего не добьюсь”. Для тех, кому кажется, что говорить о себе хорошее, – стыдно. Для всех, кому думается, что они ничего не добились, не добиваются и не добьются.

Наверняка, вы уже пробовали себя обесценивать, но — если все еще думаете, что в вас есть что-нибудь хорошее, – значит, делали это недостаточно профессионально. Ну ничего, сейчас мы все поправим, и вы-таки бесповоротно разрушите свою самооценку.

В умных текстах гештальтистов есть два типа таких процессов — отрицание себя и девалидизация. Всегда же важно, как по-научному называется процесс, которым занимаешься? Ну вот, теперь вы знаете.

Отрицание эго. То есть собственного я.

Это все была не я. Вообще не я. Меня там даже близко не было.

Это важно понимать — при обесценивании все хорошее надо приписывать другим, а все плохое — себе. Разбилась ваза? Я уронила. Выиграли конкурс? Это была не я.

Как не ты, твоя ж фамилия?

Очень просто. Не сдаемся.

Во-первых, фамилия, конечно, моя. Но рядом с ней нужно написать фамилию преподавателя. Он лучший, это его работа, без него я бы и рядом не стояла.

Во-вторых, жюри было знакомое и сочувствующее. Доброе. Или глупое. Поставило мне незаслуженно высокие оценки.

В-третьих, что-то я была внезапно в голосе. Обычно я дура-дурой, двух слов связать не могу, в танцах падаю, в математике туплю. А тут вселенная как-то извернулась и на полчаса сделала из меня звезду. В другой раз так не будет.

В-четвертых, это вообще случайность. На конкурс должна была ехать Маша, но она сломала ногу, но вообще Маша круче меня в сто раз, и если бы была Маша, я бы никогда и ни за что.

В-пятых, это все мама с папой. Если бы они не водили меня в кружки, не били лопатой по голове, не целовали меня в пупок и не кричали, что я – бесталанная мразь, то сама бы я до кружков не дошла, не научилась так ловко пригибаться, не получила бы безусловной любви и не сформировала боевой характер.

И конкурс бы не выиграла.

В-шестых, это все гены. Нет, не я. Гены. Это вот во мне, как в кино, бабушка Аграфена Аркадьевна взыграла. Вот она-то была ух. А я, конечно, нет. Но 5% Аграфены Аркадьевны раз в год творят чудеса. И вообще, мозг не мой, достался мне от обезьян. А ноги от каракатицы. Так что это все не я, конечно.

Не моя победа. И не предлагайте, не возьму.

Девалидизация

Тут другой коленкор, важно не запутаться. Тут нужно уничтожить всю ценность происходящего. Ты, конечно, в конкурсе поучаствовала. И даже выиграла. Но зря.

Во-первых, конкурс был говно. Для дебилов. Даже не так, для супердебилов. Победить в нем смог бы даже хромой чихуахуа, но он не пришел, поэтому выиграла ты.

Во-вторых, судьи были идиоты. Они не заметили гениального Васю, придрались, что он не подготовился и заснул пьяный под помостом, в общем, обидели талант, и дали приз тебе.

В-третьих, конечно, этот конкурс ты выиграла, но он же вообще региональный. А есть всероссийский. Всемирный. Всевселенный. На фоне этих конкурсов твой — просто жалкое ничего. А там ты, конечно, проиграешь, тут и думать нечего.

В-четвертых, ну выиграла ты — и что? Куда эту медаль вешать? Дома вон уже и стены оклеены, и с потолка свисает, денег от этого не прибавляется, продолжительность жизни не увеличивается, и вообще, непонятно, зачем ты этой дуростью маешься. Лучше бы кашу сварила, честное слово.

В-пятых, вот, кстати, да — про кашу. Пока ты в своих конкурсах там участвуешь, муж без обеда оголодал, ребенок описался, а любимая свекровь сама несла пакет молока из магазина. Это, во-первых, все из-за тебя (см. пункт первый, что все плохое — это ты виновата), а, во-вторых, вместо конкурсов для дебилов надо было кормить мужа, переодевать детей и нести пакет свекрови. Ну или вкручивать лампочки жене и опять-таки, переодевать детей и мыть полы теще. Мало ли, вдруг ты мальчик. Ну а девочка вообще, как Золушка, имеет право на конкурсы только после того, как выполнила список дел на пяти листах мелким почерком и превратилась в тыкву.

Ну что, дорогие ученицы, запомнили, записали? Вот, теперь вы все знаете, но практика, конечно, все равно важна. Не забывайте практиковать «это не я» и «это все фигня», что бы вы ни сделали. И тогда у вас гарантировано будет низкая самооценка, плохое самочувствие и полное, бесконечное чувство, что вы неудачница, а остальные либо уже это раскусили, либо вот-вот раскусят.

Наслаждайтесь.

Текст: Адриана Имж

Катерина Ясько, психолог, эдуколог

После того как мы окончательно забрали старших детей из школы на домашнее обучение, меня часто спрашивают: чего не хватает общеобразовательной школе?

На эту тему ежегодно пишется много книг и монографий, говорятся речи, делаются попытки реформ, в Украине есть много новаторов, которые сейчас стараются вывести систему из многолетнего кризиса. Но я не верю, в радикальные перемены в современной школе в ближайшие пять лет, а детей нужно растить Людьми уже сейчас. Объясню.

Последние полтора года нам «посчастливилось» прожить в России в связи с работой мужа в международной организации. Это был непростой, но полезный опыт — я смогла сравнить системы образования двух, как нам теперь кажется, настолько разных стран. До этого в Украине я возглавляла благотворительный фонд, мы занимались образовательными проектами в сфере дошкольного и школьного образования.

И вот мой скромный вывод: российская и украинская государственные системы дошкольного и школьного образования практически не отличаются. И там, и там математика, язык, физкультура, иностранный(е), литература, окружающий мир, физика и химия. Отличие в языке преподавания, но не в принципах и ценностях. Нас эта схожесть напугала до такой степени, что, поменяв две школы, в середине учебного года мы с мужем решились на столь радикальный шаг, как «хоумскулинг» для двух младших школьников.

Я постараюсь поделиться своим взглядом на общеобразовательную школу сквозь призму требований к человеческому капиталу в стране, где основу экономики должны составлять инновации и творчество. А это единственный путь к устойчивому развитию и процветанию для страны в современном мире.

Если сильно упростить, то человека Человеком делают три вещи: способность к саморефлексии и эмпатии; воля (способность к саморегуляции и самомотивированию на исследование и познание, преодоление трудностей в процессе достижения целей и реализации своих ценностей); творчество (сотворение чего-то нового, желательно в помощь удовлетворению чьих-то реальных потребностей).

1) Постсоветская школа почти не учитывает элементарных знаний о детской возрастной нейропсихологии и потребностях детей на разных этапах развития их мозга.

Усадить 6-7-леток за прописи и математику на 35-45 минут, когда эмоционально-волевая сфера для такого вида деятельности созревает к этому возрасту лишь у 50% детей, с точки зрения нейропсихологии — верх невежества, а в социальном плане просто несправедливо.

В этом возрасте не бывает детей неуспевающих. Бывают дети, у которых недостаточно созрели стволовые структуры, базальные ганглии, ретикулярная формация или неокортекс (и тд), а с ними и механизмы внимания, произвольной саморегуляции, координации, моторики.

На сегодня детей с неврологическими особенностями (минимальная мозговая дисфункция, СДВГ, различный спектр аутизма, эписиндром, задержка речевого развития, дисграфия, дислексия, «тревожный радикал») из поступающих в первый класс около 30%

Один из примеров: интерактивные, занимательные способы нейрокоррекции и стимуляции, приводящие к максимально полному и органичному развитию мозга до 12-летнего возраста должны стать частью образовательной системы.

Когда мозговые структуры в достаточной степени не созрели и у ребенка нет внутренней потребности учиться, почти насильно впихивать в них правила грамматики и пунктуации — прямой путь привить отвращение к святому процессу познания. Полностью согласна с Джоном Мединой в том, что новая система школьного образования должна стать результатом совместных усилий лучших педагогов, психологов и (!)неврологов. Я бы еще добавила предпринимателей, но об этом дальше.

2) В эстафете за «освоением программы» система потеряла человеческое лицо. Общеобразовательная школа грубо игнорирует эмоциональные и физиологические потребности детей, особенно в младшей школе. Дети находятся в жестком режиме интеллектуальной деятельности и временами проводят в школе по 8 часов в день, вставая в 7 и возвращаясь домой под вечер.

Недосып и подобный режим активности провоцирует постоянный стресс, повышение уровня кортизола в крови. Детской нервной системе тяжело справляться с необходимостью быть в постоянном тонусе среди еще 25-35 человек, в силу возраста и разных подходов родителей к воспитанию склонных нарушать личное пространство и границы друг друга (физические и эмоциональные).

Мозг переключается в режим «выживания», в котором долго пребывать не может. Ослабляется иммунитет, дети начинают болеть, поскольку бегство в болезнь — один из самых простых способов смягчить эффекты стресса. В состоянии постоянного напряжения о творчестве не может быть и речи.

Общеобразовательная школа не учит детей эмоциональному и социальному интеллекту. Часто общение с некоторыми педагогами заканчивается психологической травмой, поэтому многие дети выходят из школы с нарушенной нервной системой. Такое состояние блокирует творчество (мозг просто не производит альфа-ритмы, которые отвечают за интеграцию мозга и способность находить нестандартные, творческие решения). Страдает интеллектуальный потенциал нации, способность к инновациям.

3) Нет лучшего способа сохранить здоровье ребенка, чем не отдавать его в общеобразовательную школу. Детям и взрослым жизненно необходимы регулярные физические нагрузки и сознательное отношение к своему телу, но я не верю, что навык заботы о своем здоровье можно привить путем посещения уроков физкультуры и «охраны жизни и здоровья» в той форме, как это преподносится в общеобразовательной школе. Около половины младших школьников, просидевших 4 года за стандартными партами, к 10 годам имеют проблемы с опорно-двигательным аппаратом: сколиозы I-II cтепени, плоскостопие, случаются даже межпозвоночные протрузии.

Как правило, перед окончанием младшей школы наши дети на плановой медкомиссии обзаводятся почти пожизненным диагнозом «нарушение осанки». Диагноз записывается в медицинскую карточку и остается там до очередной медкомиссии. В лучшем случае, родителям сообщают, что надо показаться хирургу-ортопеду в местной поликлинике, где тот назначает массаж, плавание, лфк. И с этого момента начинается борьба двух систем (образования и здравоохранения) за внимание и ресурсы родителей.

Одна система создала проблему, другая ее пытается решить, но первая не отстает и добавляет работы второй. И так системы кормят друг друга, ни на шаг, не приблизив человека к здоровью и личной ответственности за свое собственное «транспортное средство» на пути к счастью.

В погоне за оценками все больше школ отказывается от физического воспитания и качественных перерывов между учебной деятельностью. Школа не заточена на важнейшие принципы: забота о теле и работа с телом является фундаментальным способом нейрокоррекции и нейростимуляции, средством воспитания характера и долгосрочной инвестицией в успеваемость и устойчивое развитие детей.

Нынешняя система образования исходит из того, что детям «в связи с избытком энергии нужно подвигаться«, но не культивирует осознанное и дружественное отношение к своему телу как к бесценному средству для воплощения собственных идей, желаний и целей. И для этого не нужно 45 или 90 минут тренировок.

Мало кто из педагогов понимает, что простые короткие упражнения для тренировки вегетативной нервной системы, например, приседаний, дыхательных упражнений и медитации, чередуясь с интеллектуальной работой, способствуют развитию самоконтроля и саморегуляции, нейрогенезу (процессу формирования новых мозговых клеток), регулируют выброс нейротрансмиттеров, которые способствуют умственному здоровью и когнитивной гибкости (серотонин, дофамин и норэпинефрин), укрепляют иммунную систему, повышают выносливость, помогают регулировать аппетит и противостоять негативному влиянию стресса.

Чистая прагматика: обучение детей самостоятельно заботиться о своем здоровье и эмоциональном благополучии через саморегуляционные механизмы собственного тела помогло бы значительно снизить затраты на медицинское обслуживание.

Здоровые сотрудники способны мобилизовать свой интеллект гораздо лучше, чем больные. В компаниях, конкурентоспособность которых зависит от креативности и интеллекта, такая мобилизация приравнивается к стратегическому преимуществу.

4) Современная школа нацелена на «впихивание» знаний, находящихся в 5-секундном доступе из любого гаджета.

Хотя на самом деле она должна быть нацелена на совсем другое.

Первое — формирование характера (благодаря многолетним исследованиями психологи вывели почти универсальный список качеств/черт характера, приводящих детей к успеху — это самоконтроль, выдержка, любознательность, добросовестность, настойчивость, оптимизм, уверенность в себе, гибкость, умение доводить начатое до конца, способность проявлять упорство в выполнении скучной и неблагодарной работы).

В некоторых западных школах помимо табеля знаний существует «табель характера».По моему мнению, с точки зрения формирования личности — фантастическое решение.

Второе, на что должна быть нацелена школа, — это на развитие мышления (то есть не ЧТО я думаю, а КАК я думаю), особенно критического мышления, в процессе которого интегрируются оба полушария и задействуется «высший мозг» — неокортекс.

Так способность людей думать и анализировать атрофируется. В школе людей учат ЧТО (какие мысли) думать, но не учат КАК думать. Критическое мышление, умение поставить себя в позицию другого (multiperspectivism) и умение защититься от эмоциональных манипуляций – фундаментальные навыки для современного человека.

5) Живем в эпоху информационного общества, растим поколение Z, а система образования до сих пор не включает в себя институт наставничества/менторинга/тьюторства.

При нынешнем спектре возможностей реализации, от которых голова кругом идет, нет подготовленных специалистов, способных помочь детям разобраться в себе, в своих талантах, сильных и слабых сторонах, сформулировать ближайшие зоны развития, обучить тайм-менеджменту и управлению проектами (даже маленькими — на этом принципе, например, построена система project-based homeschooling), определиться с целями и оказать психологическую поддержку в процессе их достижения.

И вот здесь в образовательной системе очень не хватает предпринимателей, как «заказчиков» новых навыков и компетенций.

6) У нас нет времени ждать до 23 лет, когда дети закончат ВУЗ, получат какую-то бумагу сомнительной ценности и начнут обеспечивать себя. Опыт показывает, что к возрасту 12 лет дети могут развить в себе достаточно компетенций, чтобы частично закрывать свои потребности путем конвертации результатов своего творчества в личные блага (я не имею ввиду детский труд, запрещенный законом!).

Много лет подряд общеобразовательная система, как в школе, так и в ВУЗе была направлена на то, чтобы дети подольше оставались в роли «до-18-лет-ребенок», но времена изменились. Поскольку на государственную пенсию лучше изначально не рассчитывать (в лучшем случае пенсионный возраст будет продлен лет до 67 лет, как в Норвегии), у нас остается единственный вариант: развиваться самим, строить крепкие отношения в семье и помогать детям обрести навыки, которые помогут им быстрее становиться самостоятельными.

Тогда родитель из роли опекуна и донора быстрее переходит в роль друга и моральной поддержки. Вместо того чтобы бороться с системой, сознательным родителям предстоит принять личную ответственность за обретение детьми этих навыков и компетенций, находя для них другие формы образования.

P.S. Мой список книг для осознанных родителей:

1. Пол Таф «Как дети добиваются успеха»
2. Мартин Селигман «Ребенок-оптимист. Проверенная программа формирования характера»
3. Михай Чиксентмихайи «Поток»
4. Джон Готтман «Эмоциональный интеллект ребенка»
5. Гордон Ньюфелд «Не упускайте своих детей»
6. Элейн Эйрон «Высокочувствительный ребенок»
7. Жан Лендлофф «Как вырастить ребенка счастливым»
9. Анна Семенович «Нейропсихологическая коррекция в детском возрасте»
10. Л.С Цветкова: «Актуальные проблемы нейропсихологии детского возраста»
11. Маршалл Розенберг «Язык жизни. Ненасильственное общение»
12. Джон Медина «Правила мозга. Все, что стоит знать о мозге вам и вашим детям».
13. Miriam Mason Martineau «Integral Parenting as Spiritual Practice»
14. Дениел Сигель «Воспитание с умом. 12 революционных стратегий развития мозга вашего ребенка»
15. Статья Ольги Писарик «Домашнее образование в США и Канаде: от экстрима к мейнстриму»

Она прожила 122 года и 164 дня, став самым старым человеком на земле, чье рождение было подтверждено документально.

За судьбой этой женщины непрерывно следили все французы. И вовсе не потому, что родилась за 14 лет до того, как была построена Эйфелева башня. Отнюдь нет! Жанна Кальман (Jeanne Calment) стала знаменитостью, поскольку… Дело в том, что в характере французов существует некоторая… мм… не будем употреблять слово «скупость», скажем, «прижимистость».

Есть на рынке недвижимости во Франции такое понятие как viager. Пожилые люди продают свою квартиру значительно дешевле ее рыночной стоимости с условием, что до конца жизни они будут жить в этой квартире, а покупатель им будет платить ежемесячную ренту, необходимую для проживания. Так вот. Некий Андре–Франсуа Робин, адвокат, купил квартиру у этой старушки, когда ей было 90. Выплаты составляли 2500 франков (примерно около 400 долларов) в месяц.

Благодаря журналистам, история попала в прессу, и за этой сделкой с восторгом следила вся нация. Мсье Робин так и не дождался новоселья и умер в возрасте 77 лет, к тому времени выплатив мадам Кальман более $180,000, что вдвое превышало рыночную стоимость квартиры. Согласно договору обязательства по выплате перешли его семье. Как сказал один мой приятель во время кризиса 1998 года, когда все звонили друг другу и выясняли, у кого ситуация хуже: «В горе ближнего есть что–то веселящее». Жанна стала национальной героиней.

В сентябре 1997 года Жанна Кальман скончалась.

Она прожила 122 года и 164 дня, став самым старым человеком на земле, чье рождение было подтверждено документально. За всю свою жизнь она не проработала ни одного дня, тратя время на такие увлечения как теннис, плавание, велосипеды, катание на роликах, игра на пианино и походы в оперу. В 85 лет она занялась фехтованием, а в 100 ездила на велосипеде. В 114 лет снялась в кино, рассказав о своей встрече с Ван Гогом, которая случилась сто лет назад, а в 117 лет бросила курить, и то только потому, что ей, почти потерявшей зрение, было неприятно каждый раз просить кого–нибудь прикурить.

Она утверждала, что секрет ее долголетия держится на трех китах: побольше употреблять оливковое масло (и не забывать втирать его в кожу), пить портвейн и съедать килограмм шоколада в неделю. Хотя эту фразу теперь уже приписывают некоторым нашим артисткам, но это именно она сказала: «У меня есть только одна морщина, и я на ней сижу».

Должен сказать, я никогда не писал практически ничего об оценках, несмотря на многочисленные просьбы и даже настоятельные рекомендации, просто потому, что всегда считал для себя эту тему очень понятной. Но в последнее время разговор этот возникает вновь и вновь — с коллегами, с друзьями, с родителями. Значит, говорить надо. Ну что ж, давайте.

Сразу скажу: дело вовсе не в том, что я категорически против оценок, я просто действительно совсем-совсем не понимаю, как оценка в школе может явиться хоть каким-то образовательным (педагогическим) инструментом. Штука в том, что весь мой опыт доказывает обратное. Да и опыт коллег, по моим наблюдениям, приводит к единственному выводу: оценка не просто вредна — она развращает личность, убивает любопытство, приводит к конфликтам и комплексам.

Хотите доказательств? Пожалуйста! Желание получить положительную оценку (и избежать отрицательной) постепенно становится сильнейшей мотивацией. Настолько сильной, что часто она покрывает все остальные мотивации. Потому и вводится в манипулятивных системах дрессировка с самого раннего детства. Начнем с простейших примеров: скажем, за обедом человек хочет поскорее выпить компот. При этом знает, что положительную оценку («ты хороший мальчик») он получит в случае, если съест суп. Как ему поступить? В рамках приобретенного условного рефлекса — реакция на положительную оценку — он принимается за суп. Получает подкрепление в виде похвалы (оценка). Как вам кажется, сколько раз ему нужно побывать в подобной модели, чтобы она закрепилась? Нескольких будет достаточно, не правда ли? Что станет результатом? Его неумение определить, чего он на самом деле хочет? Познание принципа зависимости отношений с мамой от ее субъективной оценки? Что взрослые лучше знают, как жить? Организм, черт возьми, подсказывает, что он хочет компот (рис с овощами, макароны и пр.) а мир диктует, что нужно есть суп! Как тут быть? Однако эта дилемма не вечна. Оценка — наркотик, ежедневное применение которого снимает все эти вопросы. И постепенно вытесняет истинные мотивации.

Слишком примитивно? Этот же механизм работает точно так же и в более сложных случаях.

Давайте про школу. Взгляните на пятибалльную оценочную систему: ничего странного не замечаете? Из пяти возможных вариантов три – отрицательные (причем один из них — единица — практически никогда не используется), остается хилая дифференциация между 4 и 5… Что мы хотим сказать с помощью этих сомнительных инструментов? Даже приблизительной объективности не получается. Представьте, у человека в диктанте было 20 ошибок, он долго работал и в следующем сделал только 8. И что же? Опять двойка! Между тем его успех намного больше, чем у отличника, который, исправив одну-единственную ошибку, перешел от четверки к пятерке. Равно как и за сданный чистый лист он получит не ноль, что было бы хотя бы логичным, а все ту же двойку. Неужели вас это не смущает? Как объяснить это детям? Разве такая система может стать хоть сколько-нибудь серьезной и честной обратной связью — поддерживающей, обучающей….

Девочка Света выучила письмо Татьяны и получила пятерку. Мальчик Ваня не выучил письмо Евгения и объяснил, почему он этого не сделал (его раздражает лживость и манипулятивность письма). Два. И это — в полном соответствии со стандартом.

Государственная контрольная в нашей школе. Второй класс. На картинке — гнездо и домик. Вопрос: объясните, что общего и в чем разница. Наш ученик отвечает: «Разница в том, что в гнезде живет птица, а в доме — человек, а общее то, что в гнезде живет птица, а в доме — человек». Ответ, на мой взгляд, на грани гениальности. Прикажете поставить пару, в соответствии со стандартом? Сказать что-нибудь типа «ты молодец, но мир этого не оценит?» Нет тут подходящих вариантов. Но есть вопрос: зачем оценка? Разве без нее мы не сможем понять, что человек знает, а чего не знает?

Могу предложить вам жестокую и опасную проверку: введите на недельку жесткую оценочную систему в собственные женско-мужские отношения и увидите, с какой скоростью рухнет все. «Дорогой, сегодня за наш секс ставлю тебе 4 с минусом…» — «Дорогая, тебе троечка за сегодняшний вечер». Смешно, не правда ли? Вот и в отношениях с детьми — смешно.

Оценка приводит к тому, что человек учится соответствовать не самому себе, своим желаниям, мыслям, интересам, а учебнику, взглядам учителя, вообще взрослого. Он постепенно теряет умение взаимодействовать с миром, выбирать.

Это неправда, что без оценок «они» не учатся! Ну совсем неправда! Эта формула возникает только в одном случае: происходящее вне уроков намного важнее происходящего внутри. И еще один обязательный элемент: сам оценивающий часто страдает сильнейшим комплексом неполноценности. Стоит только построить вместе с учениками яркий, интересный процесс, необходимость в оценках отпадает сама собой.

Был у меня когда-то такой случай. Меня пригласили в одну из школ провести с учениками 9-10-11 классов «День чтения» (есть, как оказалось, и такой день…). Мы с участниками нашли малоизвестную сказку Андерсена и организовали большую открытую конференцию, в процессе которой они в малых группах читали, свободно ходили по залу, обменивались мнениями, трактовали, задавали друг другу вопросы, спорили. Практически не было не вовлеченных в процесс (а почему бы им быть, ведь речь шла о собственной трактовке, об отношении текста к нашей жизни). И тут ко мне подошли две учительницы этих детей. «Как здорово! Мы никогда их такими не видели! Можно мы поставим оценки?» Я, конечно, оторопел: «Зачем?» — «Просто мы действительно никогда прежде не слышали голоса некоторых из них, а сейчас они так активны. Это поможет нам поставить им в четверти хотя бы тройку…»

Ну и как вам? Все еще не достаточно доказательств? Талантливые, яркие, активные получат «хотя бы тройку». Легко, конечно, свалить все на учителей, сказав, что они просто не умеют организовать интересный урок. Я уверен, что это не так. Просто сами учителя оказываются заложниками оценочной системы и теряют постепенно собственную ориентацию, собственную способность к творчеству.

В процессе учения, познания, безусловно, человеку необходима «обратная связь». Ну так и дайте ее! Начиная с раннего детства. Разговор о том, что вы думаете, что чувствуете, что вам мешает, что помогает, каков ваш опыт, предложение поддержки — все это намного действеннее, чем оценочное «молодец, хороший мальчик, вот теперь ты мне нравишься» (Мне! Вот в чем истинная цель — понравиться высшему существу!)

В школе же все еще проще: человек учится, это так интересно! Зачем подменять его желание познавать мир желанием понравиться учителю, соответствовать некоему стандарту? Сколько потерянных поколений еще необходимо для того, чтобы понять, насколько это опасно? Сначала «подсадим» на оценку в качестве главного мотора, а потом носимся в поисках утраченной самости ребенка. «Он ничем не интересуется…»

Знаете, когда к нам приходят дети из других школ, то, о чем говорилось выше, проявляется как на негативе. Поначалу они в принципе не в состоянии поверить, что будут приняты такими, какие есть. В этом смысле они проходят довольно непростой период адаптации. Это такой же непростой период и для нас: ведь одно дело, когда человек делает что-то, ибо в противном случае его осудят, и совсем другое — когда он выбирает сам как поступать. Одна история, когда он постоянно получает «месседж» окружающего мира типа «мы-то знаем, как поступать правильно, знаем все правильные ответы, и тебя скоро научим», и другая — учиться самому принимать решения, открывать свой собственный интерес, следовать ему, находить неожиданные пути и решения (о которых учитель может и не догадываться). Открыть заново, что урок может быть интересен сам по себе, вне зависимости от того, как тебя оценивают, — это, верите ли, непросто. Особенно если до этого главным мотором была оценка. Противоположные системы координат…

Как-то меня спросили: вы, наверное, говорите не об оценках, а об отметках? А что, действительно есть разница? Разве отметка не является простым выражением вашего оценивания? Разве не на нее реагирует ребенок — радостно или с горечью? Разве это не пустое словоблудие, в конце концов?

Манипулятивная система требует манипулятивной же поддержки. Не поэтому ли так часто предлагается и такое оправдание: «Сейчас он учится важному принципу: как поработаешь, так и получишь. Поработаешь хорошо — получишь пять, поленишься — получишь два. Вот вырастет — будет так же: поработает (поучится) хорошо — получит большую зарплату (должность, положение), поленится — будет прозябать под забором». И первое, и второе — ложь! Уверен, за примерами читателям далеко ходить не придется.

Я снова и снова возвращаюсь к своему излюбленному вопросу: зачем? Если ответ — обратная связь, то намного проще дать ее на словах, объяснить, что к чему, найти вместе ошибки, предложить путь к их исправлению, пониманию.

Оценка — один из главных якорей учителей и родителей, не умеющих или не желающих сделать жизнь интересной, как для себя, так и для другого.

Вот и даем мы в ответ на простой вопрос «зачем учиться» взаимоисключающие ответы: учиться нужно для себя, но на оценку других. Как это? Сами подумайте!

Дима Зицер

Зачастую при изучении физиологии мы игнорируем ткань, выполняющую важнейшую функцию в работе нашего организма – удержание вместе части нашего тела. Автор теории анатомических поездов, Том Майерс называет фасцию “Золушкой” среди тканей человеческого тела. При этом, ей уделяется меньше внимания, в отличии от остальных тканей организма. Между тем, благодаря рассмотрению фасции возможно достичь объективного понимания и работы тела и поддержания здоровья на протяжении всей жизни.

4 удивительных факта, которые связанны с фасциальной тканью

Факт 1. Все, что изучается о мышцах – ошибочно

Майерс отмечает, что привычная иллюстрация красных мышц на теле человека в действительности демонстрирует тело, с которого была срезана фасциальная ткань. На самом деле все выглядит вовсе не так, однако благодаря такому изображению процесс изучения мышц значительно упрощается.

На самом же деле, к костям крепятся вовсе не мышцы, а фасция. Мышцы обволакиваются фасцией внутри и снаружи, фасция снаружи и из середины мышцы скручивается в сухожилие.

При создании движения, мозг обращается вовсе не к отдельным мышцам, а к большим фасциальным сетям и отдельным мотонейронам.

Факт 2. Фасция – больше, чем просто обволакивающий материал

Фасция не является всего-навсего “оберточным материалом”, это живая, биологическая ткань, которая отвечает за распределение нагрузки и направление движения в теле. Кроме того, она способна реагировать и ремоделироваться в момент изменения сил, приложенных к телу.

Пока точно не удалось выяснить, каким образом сеть, которая обволакивает все тело, способна осуществлять передачу информации внутри своей структуры. Один из вариантов, предложенный Хелен Лангевин указывает на то, что фасциальная сеть соответствует карте аккупунктурных точек и меридианов. В этом случае, возможно достичь изменений на клеточном уровне посредству воздействия на эти точки. Похожий эффект достигается во время занятий йогой, массажа и физиотерапии.

Факт 3. Новое определение хронической боли

Фасциальная ткань может терять свою эластичность, становится тугой и малоподвижной вследствие таких факторов:

• регулярный стресс;
• пережитые травмы;
• плохая осанка;
• эмоциональная травма.

Таким образом тело стабилизируется в период в период травмы, тем самым провоцируется постоянное напряжение и деформации тела.

Это процесс можно описать, взяв как пример шелковый костюм, который на Вас одет. В случае, если потянуть за один из краев костюма, натяжение будет ощущаться во всем изделии, что вызовет дискомфорт. Точно также паттерны фасциального напряжения распространяются по всему телу, поэтому воздействуют тоже на все тело. Это явление – причина возникновения таких хронических болей как ревматические боли, боли в пояснице, мигрени.

В связи с этим, более действенными можно назвать именно техники работы с телом, оказывающие воздействие именно на фасциальную ткань. Эффект от упражнений, где внимание уделяется лишь работе с мышцами или скелетом обычно краткосрочный.

Факт 4. Новый взгляд на фитнес

Пока мы думаем о тренировках лишь в плане наращивания мышечной массы и увеличения сердечно-сосудистой выносливости, мы на свой страх и риск игнорируем столь важную фасцию.

Так, если поддерживать фасциальную ткань в тонусе, Вы сможете не только эффективней тренироваться, но и сохранить функционирование тела на должном уровне на протяжении всей жизни.

К примеру, если Вы ограничиваете свои тренировки занятиями на тренажерах, такие упражнения способны тренировать лишь мышцы, совершенно игнорируя при этом фасциальную ткань.

Майерс советует выбирать те формы активности, где присутствует разнообразие направлений подвижности и нагрузок, благодаря этому Вы получите возможность создать сбалансированную стабильность тела.

Асаны хатха йоги идеально подойдут в целях работы с фасциальной тканью. Эти занятия способствуют прорабатыванию длинных цепей фасциальной ткани в различных направлениях. Кроме того, йога способна предоставить эффективную системную тренировку всего тела.

Помните, чрезмерные или однообразные нагрузки приводят к тому, что фасциальные волокна слипаются и возникает травма

Заходили тут намедни в один большой магазин справить мне пальто на осень. Самое время для этого, в аккурат пора. Ибо и холодает уже ощутимо, да и определённая, не всем понятная рифма — тоже обязывает.

Зашли чинно, не спеша выбрали нужного фасона вещь, пощупали сукнецо, поплевались на цены и пошёл я мерить.

Тесновато пальтецо! В плечах узко, потрескивает угрожающе, того и гляди — разворочу дорогую иностранную конструкцию. А приглянулось меж тем оно, да и ходить долго, другие искать — не шибко я любитель.

Как тут быть? Прошу я тогда у бабы (а у неё есть!) планшетный планшет и начинаю в эту гадость решительно пальцами своими негнущимися тыкать. И нахожу, нахожу на сайте того самого магазина, в коем стоим мы, аналогичное пальтишко, токмо с перламутровыми пуговицами и нужного мне размера чтоб побольше.

Бегу значит радостно с этим планшетом к девочкам-продавцам, которые стайкой возле кассы что-то обсуждают и спрашиваю, можно ли мне вот это под заказ привести и даже предлагаю сразу всё оплатить, что бы потом сто раз не мудохаться.

Можете, говорю, такую услугу мне предоставить?

И тут самая старшая из них, рябая да щербатая, посмотрела сперва на меня, потом на бабу мою упругую, потом на обоих нас посмотрела, да всё время так — как на кал какой или ещё на что похуже, и собрав воедино всю свою классовую ненависть и гендерную ярость выдала ядовито-елейное «НЕТ. НЕ МОЖЕМ.»

Говорят, что перед смертью у человека пролетает перед глазами вся его никчёмная и бессмысленная жизнь.

Я, как человек переживший смерть клиническую, ответственно заверяю, что сие не так, и лично у меня мелькал в последние минуты какой-то разноцветный, нелепый горох и не особо яркой красоты звёздочки.

В данной же ситуации явственно представился и промелькнул пред очами моими педиковатый дизайнер, проектировавший то пальтишко.

Как цокал он языком да грыз ус, чертя чертежи свои бесовские, одному ему понятные, да всё щурил карий глаз, решая какой высоты ворот сделать и как пуговицу пускать — в два ряда, али в один.

Как вертел-прилаживал хлястик и всю голову этим чёртовым хлястиком себе изломал и в конце концов плюнул и решил, что без него очень даже лучше.

И как приезжал к нему заказчик, совладелец сети тех магазинов — лысоватый мужик с длинноногой, но уже заметно старой блондинкой, и как рядились они и вертели наброски, и всё спрашивали — а что, без хлястика что ли пальто то?

Это как же так — пальто и без хлястика то? Новая мода что ли, Вольдемар?! И как дизайнер, как Иисус закатывал еврейские глазищи свои под воспалённые веки и мысленно проклинал всё и всех. И как чёртов хлястик вернулся таки на своё законное место, причём самым неприятным способом.

И мрачные вьетнамские женщины, с коричневыми, плохо выделанными лицами проплыли мимо, в грохочущем, полутёмном цеху, где тысячи таких вот польт собирались воедино из кусочков ткани хитрой формы.

И запутавшаяся нить, остановившая на полчаса всё производство, и огромные бумажные тюки, загружаемые в грузовики, и маленькая трёхногая собака, бегущая за грузовиками по размытой дороге.

И защёлкал камерой похмельный фотограф, прося нагероиненных моделей показать ему роковую холодность в осенних тонах, и как они стереотипно застывали в как бы соблазнительно-отчуждённых позах, и как фотограф ругался последними словами и припадал на колено, а модели шипели на него сквозь белые свои губы.

И тридцатилетний девственник-маркетолог, бегающий по коридорам головного офиса со своим исследованием ЦА, и главный бухгалтер, нехотя подписывающий смету на рекламную кампанию, и менеджер по рекламе, арендующий щиты, не в самых плохих местах кстати, два — так и вовсе — на очень козырных перекрёстках стоят.

И как он в субботу, озираясь едет за своим откатом и по суеверной традиции спускает эти «лёгкие деньги» на алкоголь и кое-что похуже.

И директор магазина, не старый ещё, но очень задёрганный жизнью дядя, которого с одной стороны достаёт головной офис, а с другой — истеричка-жена.

И сын его, начинающий наркоман, которого вчера приняли с двумя граммами на кармане и разговор с бывшим одноклассником, а теперь майором полиции.

И менеджер по персоналу, отбирающий из имеющихся вакансий хоть что-то приличное, и понимающий, что вся его жизнь проходит за созерцанием неудачников.

И модератор сайта, которого вчера оштрафовали за то, что не поставил две новых фотокарточки новых же штанов на витрину, и специально обученный человек. подбирающий приятную на его взгляд музыку, которая мурлычет в торговом зале, и ещё много-много чего, в одну секунду проступившее и моментально разбившееся в дребезги об это прыщавое «НЕТ НЕ МОЖЕМ».

Мы ответно улыбнулись прыщавой девочке и сказав «Понятно. Спасибо. До свидания» отбыли из магазина.

И по дороге домой я всё орал в никуда: хуйня ваш маркетинг! И реклама хуйня! И прочие исследования и выкладки! Тренды-хуенды! Тенденции-хуенции! Аналитика и прогнозирование. Сегментирование и вирусное продвижение.

Всё хуйня. Потому что в финале всегда будет прыщавая, щербатая девочка. И только она будет решать — пойдут у вас продажи, или нет.

Опубликовал: Яков Андреевич Коган

Пение — не только искусство и развлечение. Это лекарство, которому нет равных! Психологи утверждают: люди, которые много поют, живут гораздо дольше остальных. Все преимущества для здоровья остаются в силе независимо от того, какой вид исполнения практикует человек. Пение в одиночестве, под музыку в наушниках и без, пение в хоре, в компании друзей, профессиональные занятия вокалом, арии во время принятия душа — всё одинаково полезно. Голос является идеальным музыкальным инструментом, дарованным природой: он всегда при тебе. Вот несколько причин петь чаще, даже если у тебя напрочь отсутствует слух и чувство ритма.

1. Повышение уровня эндорфинов
Пение действует на мозг примерно так же, как оргазм или плитка шоколада. Когда человек поет, в мозгу возбуждаются зоны, отвечающие за удовольствие. Выделяются гормоны счастья — эндорфины, а ведь они так важны для общего состояния здоровья.

2. Больше энергии
Когда человек поет, он становится более энергичным. Вялость пропадает в секунду!

3. Бесплатная тренировка легких
Пение тренирует легкие, способствует насыщению крови кислородом. Кроме того, мышцы, задействованные в процессе пения, — мышцы живота, диафрагма, межреберные мышцы— существенно укрепляются. У певиц сильный пресс!

4. Снятие стресса
Пение снижает уровень стресса. Люди, поющие в хоре или в любительском ансамбле, чувствуют себя более защищенными, социально благополучными, успешными. Для победы над депрессией стоит петь!

5. Очищение дыхательных путей
С помощью пения происходит естественное очищение дыхательных путей. Заболевания носа и горла для певцов не страшны: вероятность слечь от гайморита уменьшается, если ты любишь петь.

6. Естественный нейростимулятор
Для центральной нервной системы и мозга пение имеет огромную ценность. Как и любое занятие творчеством, пение способствует более интенсивной работе мозга, укреплению нейронных связей, а также интенсивному «включению» человека в мыслительный процесс.

Даже страдающие болезнью Альцгеймера старики, постоянно забывающие простые слова, поют с удовольствием и нередко помнят наизусть дорогие сердцу хиты! Если ты в поисках хобби, пение в хоре — отличный способ провести время с пользой для здоровья. Петь в машине, дома, напевать под нос мелодию по дороге на работу — дешевая терапия заболеваний нервной системы. Предложи друзьям затянуть любимую застольную и расскажи им о неоспоримой пользе пения!