С некоторых пор Фокус стал ходить полуприседом. Идёт вроде по делу, пылесосить или посуду мыть, а на пути – табуретка. Фокус только успеет подумать: «Вот ведь подстава!», а сам уже присел, журнальчик наискосок читает, кофеёк попивает. А куда и зачем шёл, не то, чтобы забыл, а … ну, отложил, да, никуда эта уборка или зарядка не убегут. У Фокуса и ножки как-то ослабли к весне, он-то думал их укреплять, а они гнутся, попа перевешивает, глядь, – уже опять присел. На улице в пути стал Фокус приваливаться то к фонарю, то к сугробу, на каждой автобусной остановке передыхает, если бомжом не занято. Себя жалеет, ослаблого, и из жалости активными делами не загружает, а плюшками и кофейком балует. Однажды ждал Фокус автобус, на лавочку косился. А там старушки, да тёти с сумками, не присядешь. Привалился Фокус к остановке сбоку, где не поддувало. А там сбоку реклама – с божьей коровкой и чего-то про фокусы. Фокус снег с коровки стряхнул, рекламку расчистил, и видит - «В Фокусе внимания». Фокусу смешно стало, он ещё присочинил: «В Фокусе внимания и дуракаваляния больше уставания и полуприседания». Холодно транспорта ждать в марте, снег валит, ветер воет, Фокус напевает, притоптывает. И чует, что ноги у него окрепли и даже длиннее стали. Он в автобус сразу через 3 ступеньки зашёл, а потом и через турникет, как Исинбаева перемахнул, на лету исправно билетиком пипикнул. Домой пришёл, шасть к зеркалу – так и есть, ноги-то подлиннели! Он на радостях – вприсядку, и завалился, ногами заплёлся. И понял, что с полуприседом покончено. У него теперь всё вприпрыжку выходило. Любое дело. Особенно уборка и зарядка. И дуракаваляние, конечно.
|